Духовное чтениеЧудеса СаиШива-Шакти

Дорогой читатель, представляем твоему вниманию главу 5 книги профессора Н. Кастури «Сатьям Шивам Сундарам» т.II, повествующую о таинственной болезни Саи и Его чудесном исцелении, в результате которых Саи объявил о себе как о воплощении Шивы и Шакти, рассказал о своей миссии и об удивительном обещании, данном им много веков назад мудрецу Бхарадвадже. Для большего понимания в середине этой главы мы поместили лекцию, прочитанную Саи в день Его чудесного исцеления самого себя пред лицом многочисленной отчаявшейся аудитории.

Шива-Шакти

Это слово – Шива-Шакти – переносит собравшихся на крыльях памяти к событиям вечера 6 июля 1963 г., когда около семи часов в Молитвенном зале Прашанти произошло чудо из чудес. Это было поистине потрясающее событие, расширившее пределы веры и углубившее пыл благоговейной преданности присутствующих. Так что я опишу его подробнее.

Всё началось вечером 28 июня, когда Саи попросил меня объявить, что целую неделю интервью не будет. Никто не мог догадаться почему, так как в событиях того дня не было ничего необычного. В субботу 29-го в полседьмого утра, переходя с южной веранды в Свою комнату на первый этаж, Баба сказал, что у Него “закружилась голова”, и внезапно упал на пол. Я тогда был с Ним рядом, но, хотя и придержал Его рукой, смог лишь немного смягчить удар от падения.

Ещё при падении левый кулак у Него судорожно сжался, левая нога одеревенела; пальцы на ней скрючились. Он явно принял на Себя в Своей бесконечной милости приступ паралича, который должен был вывести из строя, а может и убить какого-то святого человека! Мы с Раджа Редди, наблюдавшие уже не раз, как Он принимал на Себя брюшной тиф, боли в желудке, кровотечение из уха, свинку и даже паралич, ожидали, когда Он придёт в Себя, и мы сможем узнать у Него имя и местонахождение этого человека, чтобы подтвердить свое подозрение. Лицо Саи свело судорогой, мышцы скосили рот влево, язык высунулся, а левый глаз как будто вовсе утратил зрение. Мы шёпотом напомнили друг другу об отсрочке интервью… на целую неделю! Как будто Саи знал, что кого-то в это утро придётся спасать.

Часы отсчитывали минуты, часовая стрелка неумолимо двигалась вперёд, и наша тревога обращалась в страх. Мрак уныния заполнял комнату и мало-помалу распространялся по всему Прашанти. Д-р Б.Г. Кришнамурти сказал, что Саи “в коме”, что у Него явные симптомы “апоплексии”. Челюсти были крепко сжаты, пульс – от 84 до 100. Этот врач, лечивший пациентов в госпитале Сатья Саи, больше доверял целебным свойствам благословлённого Им вибхути, чем эффективности лекарств, хранящихся в ящике. И теперь, когда больным оказался Саи, он мог только молиться Ему, чтобы Он исцелил Себя.

А тем временем кто-то, испугавшись, что болезнь может быть настоящей, спешно отправился за 106 миль в Бангалор и поздней ночью привёз с собой начальника медицинской службы штата Майсор д-ра Прасаннасимха Рао. Привожу цитату из его записи. Вот как он сам рассказал о том, что увидел: “Вечером 29 июня меня срочно вызвали в Путтапарти к стопам Шри Сатьи Саи Бабы. В обществе своего зятя Шри Кешавы Виттала я спешно прибыл и стал свидетелем зрелища необычайных мук и страданий всего Путтапарти. Мы добрались до окрестностей этого святого места после полуночи. Я с тревогой стал изучать подробности случившегося и лишь волею Его держался до утра. Наутро, когда меня ввели в комнату на первом этаже Нилаяма, я увидел распростёртую физическую оболочку – тело Шри Сатьи Саи Бабы в позе, характерной для комы. Дыханье было прерывистым; левая сторона тела, верхние и нижние конечности застыли в гипертонусе. Очевидны были также судороги лицевых мышц, особенно с правой стороны. Голова резко откидывалась то в одну, то в другую сторону с мучительным стоном и какими-то звуками, неразличимыми вследствие повреждения функции речи, короче говоря, это было нечто непонятное.

В результате анализа признаков и симптомов, а также всей истории болезни я вынужден был заключить, что наполовину коматозное состояние и поза больного ясно свидетельствуют об объёмном процессе в мозгу с локализацией во фронтальной доле правого полушария. Дифференциальный диагноз с учётом возраста больного (37 лет) и после исключения менее вероятных возможностей ясно указывал на “туберкулёзный менингит”: скорее всего, как результат опухоли – туберкуломы, долгое время не проявлявшей себя.

Лечение состояло в интенсивной антибактериальной терапии и в общеукрепляющем симптоматическом лечении путём внутривенных инъекций и переливаний питательных растворов и кровезаменителей, поддерживающих солевой баланс в организме. По показаниям необходима была срочная спинномозговая пункция. Моя попытка ввести внутривенно раствор глюкозы была решительно отвергнута Бабой – Его протестующим жестом и движением тела, что поставило меня, беспомощного и потерянного, перед лицом Его воли. И полностью покорившись этой воле, в воскресенье вечером я вернулся в Бангалор, лишённый всякой надежды увидеть Его вновь, – в физической оболочке, избранной Им в этом воплощении”.

Всё это время Баба был “без памяти”. Слабые проблески сознания проявлялись лишь в те моменты, когда Он отталкивал руку врача, пытавшегося сделать укол. Тело Бабы обливалось потом, но единственное, что мы могли делать, это вливать Ему в рот несколько ложечек воды, насильно разжав челюсти. Очевидно, что Он находился на грани истощения. Кроме того, страдание Ему причиняло и то, что доктор Кришнамурти называл “грудной жабой” – приступы острой загрудинной боли, отдающие в левое плечо и руку. Баба – Его телесная оболочка – издавал тяжкие стоны, и обитатели Нилаяма, стоявшие на цыпочках под окнами дома, громко плакали, заслышав их. Для борьбы с истощением мы могли лишь время от времени поить Его несколькими каплями сладкой воды или лимонного сока, с трудом разжимая крепко стиснутые зубы.

В понедельник Баба ещё больше сгустил атмосферу трагедии. Призвав к Своей постели нескольких обитателей ашрама, Он жестами и шёпотом дал им понять, что порученные Им дела следует выполнять с неослабным рвением. Это было поистине тяжелейшим испытанием – улавливать эти неясные звуки и пытаться понять их, так как слова, исходившие из Его уст, были невнятны, а язык заплетался. Он предостерегал нас не пугать других преданных своими страхами. “Будьте с ними приветливы, говорите ласково, – смогли разобрать мы. – Дайте им вибхути, попросите их разойтись по домам и прийти в другое время”.

Он отказывался от лекарств и ухода, сердито отстраняя ложку с несколькими каплями корамина. Он настаивал только на ванне, хотя Его приходилось поднимать и переносить через два дверных проёма. И после каждого такого рискованного перехода пульс бил тревогу, а мы с доктором могли лишь в отчаянии молиться.

Тот факт, что это – удар паралича, объявлять было нельзя, и потому в самом ашраме и по всей округе ходило множество слухов о причине всеобщего мрачного уныния. Самые дикие из них состояли в том, что Саи находится под пагубным влиянием какого-то чёрного мага! Другие же предполагали, что Он ушёл в самадхи, а иные считали, что Он принял обет молчания и бездействия. Пожалуй, самыми компетентными толкователями оказались жители Путтапарти, так как знали о периодах “бессознательности” в Ураваконде, когда Он “выходил из тела”, чтобы спасти от беды какого-нибудь преданного. Они говорили, что Саи вот-вот откроет новую главу Своей истории, как это было после происшествия в Ураваконде ещё в детские годы.

Наступил вторник. Саи стал чаще и дольше проявлять признаки сознания. По поводу визита доктора Он сказал: “Он может только получить даршан и уйти. Инъекции в таких случаях нежелательны. Это продлится всего пять дней. Завтра боли уменьшатся. За эти три дня у Меня было два сердечных приступа: вы, должно быть, слышали стоны. Никто другой не смог бы выжить после этого”. Он шевельнул рукой и улыбнулся.

Телеграммой вызвали д-ра Ситарамайю, заведующего госпиталем в Нилаяме. Он явился к постели больного во вторник вечером. А ночь была исполнена страха, так как Саи стонал, что вызывало у нас мучительную боль.

Утро в среду было мрачным и гнетущим. Часов в 9 Саи, измождённый, стал проявлять признаки резкого упадка сил. Он задыхался, Его мучила икота. Его родители не могли сдержать своего горя, братья и сёстры предавались скорби. Твёрдые в вере, что Саи – Божественен, мы, тем не менее, колебались и громко плакали, как перепуганные дети. Мы никак не могли решить, можно ли в этот страшный час дойти до такого святотатства, как призвать в Прашанти врача из Анантапура или Бангалора. Будет ли это правильно? Простительно ли это? Является ли это крайне необходимым? И может ли доктор чем-то помочь? Какая страшная ответственность ложилась на наши старые плечи! Мы собрались под деревьями манго и, обливаясь слезами, взвешивали все “за” и “против”.

И тут пришла радостная весть! Баба пришёл в сознание, икота стала реже; а два часа спустя – снова страшное потрясение. У Него ухудшилось дыхание, Он задыхался и катался от боли. Руки и ноги у Него похолодели. Мы, рыдая, молились Ему, – и не видели никаких утешительных знаков. Врачи сидели на полу, прислонившись к стене и угрюмо опустив голову на руки. Целых четыре часа Баба поджаривал нас на этом адском пламени. Затем Саи открыл глаза… огляделся и улыбнулся нам!

Примерно через час Он подозвал нас жестами и на Своём трогательном беспомощном языке, дополняя неясные звуки речи движениями трясущейся правой руки, рассказал нам о том, что происходило в эти четыре часа. Мы поняли Его так: “Ум – это тысячелепестковый лотос, где каждый лепесток направляет его на какую-то грань объективного мира. В самом центре лотоса пребывает пламя принципа “Я”. Пламя это всегда неровно, отклоняясь то к одному лепестку, то к другому, но если усилием воли держать его прямым и ровным, то на это “Я” не будут действовать события, происходящие с телом”. Тут кто-то процитировал Веды, сказав: “Нила тойада мадхьястад видьюлекхева бхаашвара тасьямадхе вахни шикха (средь тучи тёмно-голубой, как вспышка молнии сверкая, и в самом центре – сполохи огня)”, – на что Баба одобрительно кивнул. “Эти четыре часа Я держал пламя ровно. Я отсутствовал, был далеко. Я наблюдал тело сверху, будучи Сам беспристрастным, непричастным”. (Ещё в Ширди в 1886 г. Саи Баба спас Себя для мира от опасной болезни, решив “поднять Свою прану вверх”).

Около 7-ми часов вечера Саи объявил жестами, что всем в эту ночь нужно спать здесь! Это означало кризис. “Неужели ночью будет сердечный приступ?” – осмелился кто-то спросить. “Да”, – ответил Он. И эта ночь была самой долгой, самой тёмной и самой страшной в нашей жизни – жизни 15-ти смертных. Сердечный приступ случился; мы слышали стоны. Мы молили Бабу смягчить боль и как-то заверить нас в хорошем исходе этой борьбы.

И наконец, день утешенья. Четверг – шестой день, когда, как Он сказал нам, что боль утратит остроту и сердечные приступы прекратятся! Солнце встало над холмами за Читравати. Саи объявил: “боль и жжение в груди прошли”. Самое первое указание, данное Им после такого заявления, было: “А теперь подготовьтесь, чтобы все преданные получили даршан, они поражены отчаянием”. Мы взмолились, чтобы даршан был дарован двумя днями позже – в субботу, в день Гуру Пурнима, когда тысячи людей соберутся в Нилаяме из всех штатов Индии почтить своего Гуру, Господина и Учителя. Мы надеялись, что Он сможет ещё немного поправиться, чтобы перенести нагрузку, какой требует даршан.

Баба попросил меня объявить в Молитвенном зале, что даршан будет дарован всем на Гуру Пурнима. Я должен был сделать это после утренних бхаджанов в четверг в 9 часов. Баба упрекнул меня за то, что я вышел и сделал лишь краткое сообщение, ничего не сказав о ходе болезни. Он настаивал на том, чтобы я дал собравшимся бхактам верное описание Его физического состояния, что избавит их от внезапного потрясения при виде Его. Я сказал на телугу о состоянии Его ноги, руки, глаза, языка и лица, но потерял самообладание, когда увидел страдание на лицах тех, кто впервые узнал страшную правду. Мне пришлось повторить это объявление на английском, каннада, тамильском и малаялам, но сдержать рыданий я уже не мог.

В эту ночь Баба сообщил ещё несколько добрых вестей: “Сгусток крови в мозгу рассосался”. Мы молились, чтобы Он повелел Себе стать Своим нормальным “Я”. Он был нашим прибежищем в горестях, и когда горести эти были вызваны Его же собственной игрой, то это была единственная известная нам молитва.

Всю пятницу и даже в утренние часы субботы мы пытались убедить Его отказаться от намерения дать даршан в Молитвенном зале на нижнем этаже. Кто-то обратился к Нему и просил позволить нам объявить собравшимся, что Он поправится и окрепнет к празднику Дасары – через добрую сотню дней, другой отважился молить, чтобы Он полностью исцелил Себя к дню Кришны через 40 дней. Но Баба давал понять, что отвергает эти предложения; Он лишь качал головой.

Молитвенный зал был забит как никогда. Люди из многих селений вокруг Путтапарти, узнавшие, что Бабу принесут вниз на даршан, шли толпами. Всё обширное пространство вокруг Нилаяма было переполнено. Бабу осторожно спустили по винтовой лестнице (из целых 18-ти ступенек) на нижний этаж. Д-р Бхану из правительственного госпиталя пишет: “Я видел, как Баба выходит с помощью трёх бхакт, один из которых осторожно приподнял Ему ногу на пороге. На голову и лицо был повязан платок, пригладивший пришедшие в беспорядок волосы и скрывающий судороги лицевых мышц от глаз присутствующих. У Него была характерная для одностороннего паралича походка: Он волочил левую ногу, описывая ею полукружие, носки шаркали по полу”. Увидев Бабу в таком состоянии, даже самые стойкие зарыдали в голос. Волна стенаний возникла столь внезапно и громко, что на нас обрушились гневные обвинения тех, кто решил, что это – конец. Они осуждали нашу браваду, из-за которой подвергается риску самая драгоценная Жизнь на земле. “Зачем вы привели Его вниз?”, – вопрошали они возмущённо.

Бабу усадили в серебряное кресло, обложив подушками. Как только Его усадили, одну подушку положили на грудь, а Раджа Редди поднял Его безжизненную левую руку и положил на подушку. При виде этого у людей из груди вырвался тягостный стон. Баба сделал мне знак, и я наклонился к Нему, чтобы уловить, что Он пытался мне сказать. После того, как я повторил Ему то, что понял как Его весть и получил подтверждение, что понял правильно, я объявил её поражённому скорбью собранию из пяти тысяч человек. Баба сказал: “Не горюйте! Это – не Моя болезнь. Я принял её на Себя. Я не могу заболеть, никогда. Не теряйте присутствия духа. Если вы будете печалиться, это огорчит Меня!” Затем Он дал мне знак поговорить какое-то время с людьми и показал также, что скажет после этого ещё кое-что. Многие считали, что Он уже потерял слишком много сил; они боялись последствий продолжения такого рискованного разговора в Его ослабленном состоянии.

Я призвал всех молиться Бабе (обложенному подушками в серебряном кресле) как единственно известному нам прибежищу, чтобы Он исцелил Себя хотя бы к следующему новолунию… поскольку “нынешнее полнолуние для нас пропало из-за этой невыносимой скорби. Пусть уж следующее новолуние станет Полнолунием для нас и для всего мира”.

Баба показал знаком, чтобы к губам Его поднесли микрофон. Медленно, заплетающимся языком Он прошептал в него что-то невнятное, но даже мы, уже научившиеся разбирать смысл косноязычного бормотания парализованного, не могли взять в толк, что Он пытался сказать. Он повторил это дважды. Потом кто-то понял и повторил через микрофон. “Вы слышите Меня?” – спросил Баба. Это вызвало новый стон: Его слышали, но, увы! Это разрывало сердца! Это было слишком невнятно. Очевидно, Бабу утомила эта попытка что-то сказать, так как Он жестом попросил воды. Её принёс Кришнаппа в серебряном стаканчике, а Раджа Редди поднёс его к губам Бабы. Он потянулся к стакану парализованной правой рукой, попытался взять его, пальцы скользнули в него, окунулись в воду. Он пригубил несколько капель. Пальцами правой руки побрызгал водой на безжизненную левую руку, лежащую на подушке. Слабо тряхнув пальцами, побрызгал и на левую ногу. Погладил правой рукой левую. И обеими руками погладил левую ногу. Встал. Подушка свалилась. И мы услышали Его божественный голос, взывающий к нам, как обычно: “Премасварупулара! Воплощения божественной любви!”. И начал Свою праздничную беседу!! О, наш Баба был снова с нами – живой и здоровый, сильный и славный, святой, неземной.

Люди не верили своим глазам и ушам, но когда до них дошло, наконец, что Баба стоит перед ними и говорит, они принялись скакать от радости, они плясали, кричали “джей”, плакали в голос. Некоторые были настолько охвачены восторженной признательностью, что истерически смеялись и дико носились среди бушующей толпы.
О! Это было чудо из чудес. Оно вырвало нас из самых глубин мрака и вознесло на седьмое небо блаженства. Д-р Бхану пишет: “Доктор докторов исцелил Себя вмиг, оставив меня сражённым чудом”.

Здесь мы приводим полный текст выступления Саи в этот день:

Бог является прибежищем беспомощных

“Воплощения Божественной любви! Диккулениварики девуде гати (Бог является прибежищем для беспомощных), поэтому Я взял на себя паралич, который должен был разбить одного Моего совершенно беспомощного бхакту. Ему предстояло пережить страшный инсульт и четыре сердечных приступа, и он не смог бы выжить. Поэтому, выполняя Свою обязанность защищать бхакт (бхакта самракшана дхарму), Я должен был спасти его. Мне не в первый раз приходится брать на Себя смертельные болезни. Я делал это ещё в Ширди в Своей предыдущей жизни. Этот бхакта не вынес бы страданий, свидетелями которых вы стали, и потому Я принял их на Себя. Это всё – Моя лила, Моя природа. Шишья-ракшана (защита учеников) является неотъемлемой частью той задачи, для выполнения которой Я воплотился на земле.
 
Люди, ухаживающие за Мной в течение последней недели, просили назвать имя спасённого Мной бхакты, но Я сказал, что они могут обвинить его в страданиях Свами. Однако они стали говорить, что будут почитать этого человека, ибо он, очевидно, обладает исключительной любовью (бхакти) к Богу, раз Свами пожелал спасти его, ринувшись ему на помощь в субботу утром.

Заявление Бабы о Своей истинной природе и миссии

Некоторые люди, пытаясь узнать, кем является этот бхакта, даже называли имена определённых людей, которых разбил паралич, особенно тех, у кого отнялась левая сторона! Но это ещё смехотворнее, потому что если Я исцеляю человека от смертельной болезни, то исцеляю его полностью. Я не жду, пока такой человек серьёзно заболеет, и после исцеления у него не остаётся даже малейших следов болезни, которые позднее могли бы позволить определить, кто это был. Очень забавно выслушивать такие предположения и догадки.
 
Ещё в Ширди Я таким образом спас Дада Сахеба, Нандараму и Балаванта. Последний должен был заболеть бубонной чумой, но Я взял её на Себя и спас его. На этот раз Я, очевидно, «болел» необычно долго, и Мои приверженцы сильно переживали. Причиной этого стало то, что бхакте позднее предстояло пережить четыре сердечных приступа, от которых его также необходимо было спасти. Существует ещё одна причина, почему болезнь длилась восемь дней. Я открою вам этот секрет, и Мне придётся рассказать вам кое-что о Себе. До сих пор Я никому не говорил об этом и хранил молчание в течение 37 лет. Но теперь пришло время, и в этот святой день Я расскажу вам всё.
 
Вы знаете, что много лет назад, в тот день, когда Свами решил заявить о Своей истинной природе и миссии, Он сказал, что принадлежит к сутре (школе) Апастамбхи и готре (роду) Бхарадваджи, великого мудреца, изучавшего Веды ровно сто лет. Обнаружив, что Веды бесконечны, он начал совершать тапас, чтобы увеличить срок своей жизни. Индра дважды продлевал ему жизнь на сто лет. Но и за это время он не смог закончить изучение Вед, и тогда он снова попросил Индру продлить ему жизнь. Но Индра, указав на три высоких горы, сказал: «То, что ты узнал за три столетия, равно трём горсткам земли, взятых с этих гор, символизирующих Веды. Поэтому оставь свои попытки и лучше соверши яджну (обряд бескровного жертвоприношения), которой я тебя научу. В результате ты сможешь получить плод изучения всех Вед».

Яджна, проводимая Бхарадваджей

Бхарадваджа согласился, и когда все приготовления были закончены, мудрец захотел, чтобы на яджне присутствовала сама Шакти и благословила её. Поэтому он отправился на гору Кайласа, но выбрал для этого неподходящее время. Шива и Шакти тогда танцевали, желая выяснить, кто из них сможет делать это дольше. Прошли восемь дней и ночей, прежде чем Шакти заметила Бхарадваджу, стоящего на холоде. Но она лишь мельком взглянула на него, улыбнулась и продолжала танцевать! Мудрец неверно истолковал её улыбку как нежелание разговаривать с ним. Поэтому он повернулся спиной к вершине Кайласы и начал спускаться вниз, но к своему замешательству обнаружил, что у него отнялись левая нога, рука и не закрывался левый глаз. Когда Шива увидел, что мудрец упал, Он подошёл к нему и сказал, что Шакти одобряет совершение яджны. Шива исцелил мудреца, окропив его водой из камандалу (кувшина), и затем Шива и Шакти благословили его и пообещали, что будут присутствовать на яджне вдвоём.

Все прошлые заверения выполнены

Шива и Шакти остались довольны яджной и после её окончания удостоили мудреца ещё одним даром. Шива сказал, что они трижды воплотятся в готре Бхарадваджи: Шива один воплотится как Ширди Саи Баба, Шива и Шакти вместе воплотятся в Путтапарти как Сатья Саи Баба, и позднее Шакти одна воплотится как Према Саи. После этого Шива, вспомнив о болезни, поразившей Бхарадваджу на Кайласе, после того как он простоял на морозе восемь дней, сказал: «Когда мы воплотимся как Сатья Саи, Шакти, чтобы искупить свой грех, получит удар и будет страдать от его последствий в течение восьми дней. После чего Я, окропив Шакти водой, освобожу её от болезни».
 
Для того чтобы всё, сказанное Шивой, сбылось, и должны были произойти настоящие события. Этот удар и исцеление не могли не случиться. Обещание, данное Шивой в Трета-югу, было выполнено. Я могу сказать, что болезнь бхакты явилась для Меня удобным предлогом. Видите ли, локомотив никогда не используют для транспортировки только одной наполненной углём вагонетки. Обычно ждут, пока не накопится много вагонеток, и лишь затем прицепляют локомотив. Для выполнения обещания, данного в Трета-югу, Я воспользовался болезнью бхакты и взял её на Себя, чтобы через восемь дней совершить чудо исцеления, раскрыть причину болезни и ещё раз заявить о Своей Божественной природе. Всё это были части одного целого.
Ничто не может помешать Аватару осуществить Свой план. Когда Я все эти дни лежал на втором этаже, некоторые люди говорили, что с Саи Бабой всё кончено. Из-за них многие отменили поездку в Путтапарти! Другие утверждали, что Баба находится в самадхи, как будто Я обычный садхака! Третьи говорили, что Я стал жертвой чёрной магии, однако на Меня не могут повлиять ничьи чары! Слава этого Аватара будет увеличиваться день ото дня. Когда маленький Кришна поднял Говардхану, гопи и гопалы сразу поняли, что Он является воплощением Господа. Теперь же будет поднята не одна Говардхана, а целая горная цепь! Имейте терпение и веру, и сможете увидеть это своими глазами. Завтра утром Я дам благословение каждому из вас, ибо сегодня вы не смогли его получить”.

После такого откровения Баба спел несколько песен и пожелал, чтобы все собравшиеся повторяли их хором. Когда же Он запел: “Хара хара Шива Шива Субраманьям, Шива Шива хара хара субраманьям, Шива шараванабхава субраманьям, гуру шараванабхава субраманьям” в два раза быстрее обычного, д-р Бхану бросился было… впрочем, пусть он сам объяснит – отчего он так поступил. “Я и забыл, что меня по моей же просьбе поставили снаружи наблюдать за порядком. Я вдруг бросился в зал, чтобы пасть к Его ногам и молить Его – не петь это дальше. Я боялся, что если язык Его будет продолжать эту акробатику, едва восстановив нормальное состояние, то может быть рецидив. Но у самой двери я остановился. Я вспомнил чудо, которое видел своими глазами, припомнил тот сладостный голос, который был вмиг обретён вновь, и застыл на месте. Кто я такой, чтобы удерживать Самого Бога? Я овладел собой и остался снаружи”.

Баба взошёл по ступеням на Свой этаж с обычной живостью. Сверху, с веранды Он объявил собравшимся, что даст возможность каждому из них коснуться Его стоп, то есть совершить намаскарам, на следующий день в полседьмого утра. В тот вечер Он принял Свою обычную пищу. Никто не мог заснуть: чудо, свидетелями которого все оказались, вызвало у всех какую-то восторженную бодрость. Ах! Ведь в долю секунды Саи снова вернул Себя миру. Радость не позволяла векам сомкнуться. Он провёл беседу и на следующий вечер. Он пожалел тех, кто радовался дурным вестям и жаждал распространить их. “С этого дня, – заявил Он, – Ничто и никто не может помешать тому делу, ради которого явился этот Аватар, остановить его или отсрочить. В одно из прежних Явлений поднята была лишь одна гора – Говардхана, а этот Аватар поднимет целые горные цепи. Эта Ганга будет величаво и неизменно течь и вперёд, питая Своими животворными водами всё человечество”.

Спустя несколько недель Саи, упоминая это славное чудо, сказал: “Спасти искреннего бхакту – Мой долг, Моя дхарма, Моя истинная природа. Кто-то спросил Меня, правильно ли было с Моей стороны повергнуть в скорбь тысячи людей, чтобы спасти одного человека. Подобные расчеты неприемлемы в актах милости. Я исполняю Мою дхарму независимо от того, как это действует на вас или на него. Рама подчинился желанию отца; Он не ослушался его, хотя вся Айодхья купалась в слезах. И отец, уступивший порочному желанию Его мачехи изгнать Его и тот самый брат, который должен был извлечь “пользу” из этого изгнания, убеждали Его остаться. Но Он не согласился. И болезнь, которую Я взял на Себя, должна была исполнить свою дхарму в согласии со своей природой. Я позволил ей действовать так только потому, чтобы вы смогли заметить и вкусить всю славу этой победы. Кришна мог рассеять все дожди, что Индра обрушивал на Бриндаван, но Он позволил богу дождя свершить свою дхарму. И воспользовался случаем дать возможность Своим пастушкам (гопалам) и пастушкам (гопи) уловить проблеск Его славы! Он поднял гору Говардхану Своим мизинцем, чтобы спасти их от разрушительного ливня. Он соблюдал Свою дхарму бхактаракшаны – даровал укрытие бхактам. И ныне, как и в ту эпоху, цель – заявление о Божественности.

Вы должны учесть и другую пользу, хотя вы, возможно, её и не осознаёте. Я знаю, какой глубины достигла ваша благоговейная преданность Мне в результате “болезни” за те 8 дней. Вы не добились бы такой сосредоточенной медитации на Мне и за целые годы поклонения и аскезы (тапаса)”. Ему было известно, что все, кто знал об этой болезни, проводили дни эти в молитве и покаянии. “Они молились, чтобы Я восстал с ложа болезни в ещё большей славе, чтобы они получили прощение за все свои заблуждения и проступки, которые могли повлиять на Моё величие, и чтобы им было позволено страдать от той же болезни, которой “болел” Я”.

Даршан Саи – это творческая возможность преобразования грубого неблагородного металла в золото. Внимать Его словам значит заряжаться потоком духовного возрождения. Читать написанное Им – это всё равно, что питать интеллект целебной пищей и очищать его от шлака эгоизма. Эта небесная Ганга оживляет, оплодотворяет и очищает всякого, кто погрузится в Неё.